Гражданская война, полыхавшая в России в 1918 - 1922 гг., представляла собой организованную вооружённую борьбу социальных групп и слоёв российского общества, поддержавших идеологию и политику большевиков и признавших их руководство государством с октября 1917, с противниками большевиков, имевшими различные политические взгляды, но объединившимися в неприятии большевистской власти в России. Политический спектр в стране в годы гражданской войны был столь же широк, как и в 1917 году. Партии и политические силы по ходу событий корректировали свои тактические установки, вступали в различные блоки, переживали перепады в уровне активности. Всё это вызывало самые различные комбинации в соотношении противоборствующих сил. Смена этих комбинаций отражала логику развития событий в те годы.

После взятия власти большевики стали преследовать организации правого и либерального толка. Враждебность большевиков испытали на себе не только отдельные лица, придерживавшиеся иных партийных ориентаций, но и представители целых сословий и общественных групп - дворяне, купцы, священники, офицеры, казаки и др. Началась тотальная национализация промышленности, банков, транспорта, проводились конфискации и экспроприации имущества состоятельных граждан. Обыденным явлением стали казни лиц непролетарского происхождения. Среди первых жертв большевистского режима оказались и немецкие промышленники, банкиры, а также колонисты, которых, вследствие их достаточно высокого уровня благосостояния, новая власть практически в полном составе относила к кулачеству и даже к помещикам.

В Украине и Крыму ещё до падения Временного правительства стали образовываться разного рода комитеты, ставившие целью проведение реквизиций и имущества крупных землевладельцев. Один из таких комитетов возник в селе Гуляй-Поле Александровского уезда Екатеринославской губернии. Его возглавил анархист Н. Махно. По инициативе этого комитета волостной съезд украинских крестьян принял решение о конфискации помещичьих земель и имений. В течение сентября - октября 1917 г. почти все крупные экономии, включая владения колонистов, были захвачены. Часть их была разграблена и сожжена, а часть, например, экономии Классена и Нейфельда, превращена в сельскохозяйственные анархические коммуны.

После свержения Временного правительства и провозглашения советской власти в России с ноября 1917 г. по февраль 1918 г. в Украине шла борьба советских войск с вооружёнными силами Центральной Рады. В этот период процесс экспроприации в немецких колониях Украины принял массовый характер. Особенно серьёзный ущерб был нанесён населению ряда крупных колоний, располагавшихся вблизи железнодорожных магистралей. В частности, направленный с Черноморского флота для борьбы с контрреволюцией в Таврию отряд матросов в период с 16 по 19 февраля 1918 г. произвёл в колонии Гальбштадт арест и расстрел крупных предпринимателей и колонистской интеллигенции. На колонию была наложена крупная денежная контрибуция. Процесс ограбления колоний и хуторов в Украине продолжался вплоть до заключения Брестского мира и оккупации её германскими и австро-венгерскими войсками.

Аналогичные грабежи немецких колоний происходили практически во всех других регионах России: в Поволжье, Сибири, Северном Кавказе и т. д.

В ответ на первые насильственные меры новой власти России усилилось противодействие большевикам со стороны различных политических сил. После разгона Учредительного собрания в январе 1918 г. противники большевиков стали активно вооружаться. Отношения между противостоявшими политическими силами всё более приобретали черты крайней нетерпимости. Попытки со стороны части интеллигенции сдержать скатывание страны к братоубийственному побоищу оказались безрезультатными. Препятствие к миру крылось в самой природе большевизма. Революционный энтузиазм, доходивший до одержимости, толкал большевиков в «пламя борьбы за торжество идеи».

После выхода России из первой мировой войны германские и австро-венгерские войска в феврале 1918 г. оккупировали часть Украины, Белоруссии Прибалтики и Юга России. В результате захваченными оказались и обширные районы компактного проживания этнических немцев, прежде всего в Украине. Именно украинские колонисты оказались в эпицентре важнейших военных столкновений гражданской войны, что самым пагубным образом отразилось на их жизни и благополучии.

Приход оккупационных войск большинством немецкого населения Украины был воспринят как избавление от тягот и лишений времён революционной анархии. 21 марта 1918 германское командование издало приказ о возврате захваченных украинскими крестьянами колонистских земель и имущества.

29 апреля 1918 германское и австро-венгерское высшее руководство, недовольное политикой Центральной Рады, санкционировало переворот и установление правления гетмана П. Скоропадского. Проводившиеся гетманом мероприятия по организации внутренней политической и экономической жизни Украинской державы с одобрением были восприняты немецким населением. Ряд украинских немцев (С. Н. Гербель, Ф. Р. Штейнгель, А. Г. Лигнау и др.) занял важные посты в государственной администрации П. Скоропадского. Вместе с другими крупными землевладельцами немецкие колонисты, особенно из числа пострадавших от экспроприаций, приняли активное участие в акциях по ликвидации революционного движения в украинских сёлах, которые проводились там оккупационными войсками и гетманскими вооружёнными формированиями. Такая акция, например, имела место в отношении двух центров повстанческого движения в Александровском уезде Екатеринославской губернии: сел Большая Михайловка (Дибровка) и Гуляй-Поле. В ходе её проведения были расстреляны десятки крестьян, а село Большая Михайловка - сожжено.

Подобные эксцессы не только не приводили к подавлению революционного движения, но наоборот, - способствовали его ещё большему развитию. Появившийся вновь в этих местах Н. Махно получил в свои ряды сотни несправедливо наказанных карателями украинских крестьян. В отместку за участие колонистов в карательных экспедициях в середине сентября 1918 махновцы, преодолев слабое сопротивление местного отряда самообороны, сожгли колонию № 2 (район Конкриновки) и расстреляли всё её мужское население. Подобная же участь постигла колонии Красный Кут, Мариенталь и др. Толпы беженцев из сожжённых немецких и меннонитских колоний потянулись в Хортицу и Молочную. Случаи аналогичного характера, хотя и в меньших масштабах, имели место также в Херсонской и Таврической губерниях. Перед украинскими колонистами всё явственнее стала вырисовываться мрачная перспектива не только полного экономического разорения, но и физического уничтожения.

Одним из наиболее реальных гарантов безопасности украинских немцев являлись германские и австро-венгерские войска. Стремясь заручиться их поддержкой, немецкие колонисты подписались на германский военный заём в размере 30 млн. руб. (около 60 млн. золотых марок). Расквартированные в некоторых местах компактного проживания немцев военные гарнизоны германцев и австрийцев снабжались продовольствием и фуражом за счёт местного населения.

С лета 1918 г. немецким населением были предприняты шаги по созданию собственной вооружённой самообороны. Почти в каждой колонии были сформированы отряды, состоявшие из местных жителей. Значительная помощь им была оказана командованием германских и австрийских войск. В колонии, в частности, было направлено большое количество винтовок, несколько десятков пулемётов, а также боеприпасы и некоторое другое снаряжение. В ряде местностей, особенно в меннонитских поселениях, германские и австрийские военнослужащие организовывали обучение молодых колонистов военному делу. В большинстве же колоний вопросами создания и подготовки отрядов самообороны занимались колонисты-фронтовики, имевшие значительный боевой опыт первой мировой войны.

Процесс создания колонистских отрядов ускорился с начала ноября 1918, когда стали явственно проявляться признаки революционного разложения в оккупационных войсках Германии и Австро-Венгрии. Было ясно, что в скором времени они покинут Украину, а колонисты останутся один на один с революционно настроенными массами украинского крестьянства. В этот период большое внимание было уделено вопросам координации действий отрядов самообороны в районах компактного проживания колонистов, поскольку прежний печальный опыт показал, что в одиночку отряд отдельной колонии не в состоянии противостоять таким многочисленным и хорошо подготовленным в военном отношении силам, как отряды повстанческой армии Н. Махно.

Наиболее успешно идея совместной защиты была реализована в районе р. Молочной. Здесь для совместной борьбы против Махно объединились немцы-колонисты Пришибской и меннониты Гальбштадтской и Гнаденфельдской волостей. Отряды самообороны этих волостей были сведены в три роты, общее командование которыми осуществлял штаб, находившийся в колонии Пришиб. Каждой из рот был выделен участок обороны, созданной на северных границах волостей. Общая протяжённость линии обороны составляла около 50 км. Была сформирована также специальная кавалерийская группа численностью до 600 человек. Основными её задачами было ведение разведки и отражение неожиданных нападений махновцев. Начиная с декабря 1918 самооборона на Молочной при поддержке немногочисленных белых отрядов, вскоре появившихся в этом районе, успешно сдерживала наступление махновцев. Однако, когда в начале февраля 1919 между Н. Махно и советским руководством было заключено соглашение о совместной борьбе с контрреволюцией, положение колонистов стало резко ухудшаться.

Махновские отряды вошли в состав советской Заднепровской дивизии под командованием П. Дыбенко. 9 марта 1919 г. эта хорошо вооружённая артиллерией дивизия прорвала фронт обороны колонистов. Спасаясь бегством от наступавших советских войск, немецкие и меннонитские населённые пункты покинуло большое число мирных жителей. Основная их масса направилась в Крым. Брошенные дома и имущество грабили шедшие следом махновцы и крестьяне соседних украинских сёл. Оставшееся же в колониях население подверглось жестоким репрессиям. Только в одной Гальбштадтской волости было убито около 100 человек. Вступившие в Крым войска П. Дыбенко на подступах к Симферополю неожиданно натолкнулись на оборону егерского батальона крымских немцев-колонистов. Этот батальон был сформирован в конце 1918 г. обер-лейтенантом германской армии фон Хомайером. Батальон оказался единственной воинской частью в Крыму, которая сохранила боеспособность во время вторжения туда отрядов П. Дыбенко. Находившиеся в стадии формирования части и подразделения белой Крымско-Азовской армии в панике оставили большую часть территории Крыма и заняли оборону лишь на Акманайских позициях на Керченском полуострове. Французские экспедиционные войска, сосредоточенные в Севастополе, поспешно погрузились на корабли и вышли в море. Поэтому, учитывая сложившееся неравенство сил, командование егерского батальона вступило в переговоры с П. Дыбенко. В начале мая 1919 г. между ними было заключено мирное соглашение и колонисты, получив гарантии личной безопасности, сложили оружие и разошлись по домам. Возвратились в свои разорённые хозяйства и молочанские беженцы.

Летом 1919 г. на Юг Украины вступили войска Добровольческой армии генерала А. Деникина. В некоторых местностях региона немецкие колонисты оказали им большую помощь в борьбе с Красной Армией. Так, в результате колонистского восстания в Херсонской губернии в конце июля - начала августа 1919 г. был существенно дезорганизован тыл оборонявшей этот район советской военной группировки. Это значительно ослабило её сопротивление наступавшим белым войскам и вынудило оставить занимаемые территории.

После прихода на Юг Украины деникинцев большое число немецких колонистов добровольно вступило в белую армию. Из числа таких добровольцев в Гальбштадте был сформирован особый немецкий батальон, который участвовал в боях против Красной Армии на Киевском направлении. В 1-м Симферопольском офицерском полку одна из рот полностью состояла из немцев-добровольцев. В Одессе генералом Шеллем, уроженцем немецкой колонии Люстдорф, был создан особый немецкий штаб, который занимался вопросами организации обороны Одесского уезда силами местных колонистских отрядов самообороны. Несмотря на столь активную поддержку немцами-колонистами белого движения, определённая шовинистически настроенная часть его участников отнюдь не питала симпатий к колонистам. Реквизиции продовольствия и конфискация лошадей, принудительная гужевая повинность в колониях были нередко более значительными по масштабам, чем в близлежащих украинских сёлах.

Осенью 1919 армия генерала А. И. Деникина, потерпев поражение в боях с Красной Армией, вынуждена была отступить на юг. Через районы, где располагались немецкие поселения, в очередной раз со всеми вытекающими разрушительными последствиями прошёл поток отступающих и наступающих войск. Особенно пострадали в этот период меннонитские колонии Хортицкой и Николайфельдской волостей, расположенные близ г. Александровска. Махновские отряды, вновь вступившие в союз с советской властью, нанесли огромный урон населению и экономике этих поселений. Так, в октябре 1919 г. здесь была полностью уничтожена колония Дубовка (Айхенфельд). В ходе этого погрома было убито 84 колониста, в том числе женщины, дети, старики. Массовые грабежи и убийства происходили и в других населённых 544пунктах указанных волостей. Всего здесь от рук махновцев в октябре 1919 г. погибло 228 чел. Аналогичные операции были предприняты махновцами 29-30 ноября и 1 декабря 1919 г. в меннонитской Кочубеевской (Орловской) и немецкой Высокопольской (Кронаусской) волостях Херсонской губернии. Колония Мюнстерберг была сожжена дотла, а 98 её жителей, включая женщин, стариков и детей, зверски убиты. Всего жертвами махновцев в этом районе стали 223 человека.

Особый немецкий батальон вместе с частью разбитых деникинских войск отступил в Крым, где вошёл в состав военной группировки ген. Я. Слащёва, успешно отражавшей попытки Красной Армии ворваться на территорию полуострова. Это позволило командованию белых беспрепятственно переправить в Крым остатки своих войск с Кавказского побережья. Вскоре из этих частей была создана новая армия, которую возглавил генерал П. Н. Врангель. В мае 1920 она начала своё наступление из Крыма в Таврию. В рядах врангелевской армии сражался и добровольческий полк немецких колонистов.

Для поддержки наступления Врангеля и отвлечения сил Красной Армии подпольная антисоветская организация, в число создателей которой входили колонисты А. Шок, К. Келлер и др., подготовила план вооружённого восстания в районе Одессы. Несмотря на арест Одесской ЧК части руководителей подпольной организации, это восстание всё же началось 18 июня 1920 г., когда в вооружённую борьбу против советской власти вступили жители немецких колоний Фестеровка и Еремеевка. К ним вскоре присоединились болгарские сёла Каторжино и Петроверовка. Но большинство немецкого населения Одесского района, уже не верившее в возможность победы над Красной Армией, не поддержало восставших. Поэтому к середине июля 1920 г. это вооружённое выступление было окончательно подавлено.

В ноябре 1920 г. врангелевская армия также потерпела поражение и, отступив в Крым, эвакуировалась морем в Турцию. С ней ушла в эмиграцию и часть солдат немецкого колонистского полка, многие из которых затем перебрались в Канаду и США. Оставшиеся в Украине некоторые непримиримые противники советской власти пытались продолжать вооружённую борьбу. Подпольная организация А. Шока действовала до 20 августа 1921 г., когда в результате проведённой чекистами операции были арестованы 67 активных её участников. Самому А. Шоку, его ближайшему соратнику Г. Келлеру и некоторым другим удалось скрыться и перебраться в занятую Румынией Бессарабию.

На Северном Кавказе немецкие колонисты стремились сохранять нейтралитет и не участвовать в гражданской войне. Однако это далеко не всегда получалось. Как красные, так и белые, поочерёдно овладевавшие местностями, где располагались немецкие колонии, беспощадно грабили немецких крестьян, забирая у них продовольствие, лошадей, другой скот, различное имущество. Пользуясь отсутствием устойчивой власти, на некоторые колонии совершали набеги банды, сформированные из представителей местных горских народов. Имелись случаи насильственной мобилизации колонистов как в белые части, так и в Красную Армию. Весной 1920, после занятия красными Сев. Кавказа, в ряде немецких колоний (Великокняжеской и др.) на постое находилась Немецкая кавалерийская бригада, сформированная из немцев Поволжья.

В Закавказье, как уже отмечалось в предыдущем параграфе, колонисты с весны 1918 г. оказались под юрисдикцией независимых национальных государств - Азербайджана и Грузии. При этом на территории этих государств почти в течение всего 1918 г. находились германские и турецкие войска. Осенью на смену им пришли англичане. В таких условиях жизнь немецкого населения была относительно спокойной, новая власть относилась к ним достаточно лояльно, сами колонисты, в большинстве своём, выражали ей поддержку. Однако с апреля 1920 г. после вторжения в Закавказье Красной Армии и при её поддержке там вспыхнула ожесточённая гражданская война, которая привела к поражению националистов и созданию советских республик. Колонисты старались не вмешиваться в эту войну, однако она больно ударила по ним всё теми же экспроприациями, конфискациями, мобилизациями. Небольшая часть немцев приняла участие в борьбе, как на стороне национальных сил, так и на стороне большевистского режима.

В Поволжье территории компактного проживания немецкого населения в течение всего периода гражданской войны находились в руках большевиков, что обусловило интенсивное проведение в области немцев Поволжья политики «военного коммунизма». Вместе с тем, в течение ряда месяцев в 1918 и 1919 гг. территория, заселённая немцами становилась прифронтовой зоной, здесь проводились всевозможные конфискации различного имущества, крестьян мобилизовывали на подвоз боеприпасов, продовольствия, снаряжения, на рытьё позиций и т. п.

Ненадолго, в июле-августе 1919 г., небольшая часть территории области на юге Голо-Карамышского уезда оказалась в руках наступающих войск А. И. Деникина. Белые были остановлены в 10 км к югу от Золотого и в 15 км к югу от Голого Карамыша (Бальцера). Но прежде чем они туда пришли, уезд был буквально опустошён отступавшими дезорганизованными частями Красной Армии. В этом уезде с населением в 179 тыс. чел. частями и подразделениями 10-й армии было отобрано свыше 10 тыс. лошадей и 12 тыс. голов скота. Как отмечалось в одном из донесений областного руководства в Москву, «различные отряды и группы мародёров парализовали также транспорт в тылу. У крестьян, везущих снаряды, распрягают по дороге лошадей и оставляют снаряды на произвол судьбы; крестьяне протестуют и в ответ их избивают и даже были случаи убийства. Таким же образом оставляют по дороге патроны, другие предметы и раненых красноармейцев… Избиения и насилие над крестьянами стали обычным явлением. Были случаи изнасилования женщин. Крестьяне абсолютно терроризированы». Массовый грабёж колонистов красными войсками происходил и в соседнем Ровенском уезде Области немцев Поволжья.

• Письмо исполкома Области немцев Поволжья Председателю Совнаркома Ленину
• Телеграмма председателя Совнаркома РСФСР В.И.Ленина руководству Области немцев Поволжья

В 1918 - 1920 гг. значительное число поволжских немцев было призвано в ряды Красной Армии и участвовало в боевых действиях на фронтах, однако большинство колонистов с большим нежеланием отрывались от крестьянского труда и при первой же возможности пытались покинуть воинские части и вернуться домой. Дезертирство среди поволжских немцев, служивших в Красной Армии имело весьма широкий размах. Так, 4 января 1919 г. исполком областного Совета получил письмо командования отдельной стрелковой бригады 5 армии Восточного фронта, в котором сообщалось о массовом дезертирстве среди немцев-колонистов. Причём отмечалось, что есть «злостные, убегавшие уже по несколько раз». В письме говорилось о сложностях в работе с красноармейцами-немцами, совершенно не знавшими русского языка, и предлагалось отправить в бригаду «более надёжное пополнение». Полученное исполкомом через год с лишним письмо начальника штаба войск Донской области от 11 марта 1920 г. почти дословно повторяло первое письмо: «Среди мобилизованных немцев наблюдается громадное дезертирство. При наличии небольшого кадра обучающих, а также ввиду незнания большинством немцев русского языка принимаемые меры существенных результатов не дают…».

Ещё летом 1918 г. началось создание добровольческих красногвардейских отрядов. На их основе в июле 1918 г. Екатериненштадтским уездным исполкомом был сформирован Екатериненштадтский добровольческий полк. В ноябре-декабре 1918 он был переформирован и переименован в 1-й Екатериненштадтский коммунистический немецкий полк, отправившийся на фронт в конце декабря 1918 г. Полк участвовал в тяжёлых боях под Харьковом, в Донбассе, в составе войск Красной Армией под напором войск А. Деникина отступил на север, под Тулу. Здесь в ходе ожесточённых сражений полк потерял практически весь свой личный состав (в живых осталось около ста человек) и потому в октябре 1919 г. был расформирован.

15 ноября 1918 г. в области немцев Поволжья был образован областной военный комиссариат, на который легли в дальнейшем все задачи по осуществлению военных мобилизаций и формированию национальных воинских частей и подразделений. Параллельно создавались уездные военные комиссариаты в Екатериненштадте, Ровном, Голом Карамыше.

В январе 1919 г. был сформирован запасный немецкий батальон, который к весне преобразовали в запасный немецкий полк, а позднее переименовали в 4-й запасный стрелковый полк. Этот полк в течение всей войны находился на территории автономной области немцев Поволжья и служил для обучения личного состава, направлявшегося позднее на доукомплектование национальных стрелковых полков. Из личного состава полка создавались также продовольственные отряды.

По просьбе областного руководства и на основании разрешающей телеграммы наркома по военным делам Л. Д. Троцкого от 3 мая 1919 г. началось формирование 2-го Бальцерского добровольческого стрелкового полка. В сентябре 1919 г. полк был выведен за пределы области в район г. Аткарска Саратовской губернии для доформирования и затем отправлен на фронт. Полк вошёл в состав 21 стрелковой дивизии и воевал на Дону. Его боевой путь оказался очень кратким. 30 ноября в полку прошёл слух, что Область немцев Поволжья захвачена белыми и семьи тех, кто служит в Красной Армии, будут расстреливать. В результате полк взбунтовался, отказался идти в наступление, снялся с позиций и направился в тыл, где был остановлен и разоружён заградительным отрядом. В декабре 1919 г. полк был расформирован.

11 июня 1919 г. был сформирован Марксштадтский конезапас. На его базе и по приказу Реввоенсовета Республики с июля 1919 г. началось формирование отдельной немецкой кавалерийской бригады. Для пополнения кавалерийской бригады личным составом в ноябре 1919 г. был сформирован отдельный запасный кавалерийский дивизион. В декабре 1919 г. бригада была отправлена на фронт. Ей пришлось совершить несколько крупных маршевых переходов: сначала на Северный Кавказ, оттуда на Украину. Боевое крещение бригада получила на советско-польском фронте в мае 1920 года в составе 1-й конной армии С. Будённого. Довольно скоро, из-за своей малочисленности, бригада была переформирована в кавалерийский полк, который сначала входил в состав бригады особого назначения при Реввоенсовете армии, а потом вошёл в состав 3-й бригады 14-й дивизии, которой командовал А. Пархоменко. После окончания советско-польской войны немецкий кавалерийский полк в составе 1-й конной армии совершил марш на Южный фронт, где участвовал в боях с войсками Врангеля, а затем вёл борьбу с отрядами Н. Махно в Приазовье.

Для борьбы с дезертирством, принявшим внушительные размеры, в июле 1919 г. в Области немцев Поволжья была образована областная комиссия по борьбе с дезертирством («Губкомбордез»), а при ней - рота по борьбе с дезертирством.

Областной и уездный военкоматы области немцев Поволжья создавали также временные вооружённые отряды для решения каких-либо экстренных задач. Так, например, летом 1919 г. в составе Астраханской группы войск воевал немецкий отряд, сформированный облвоенкоматом в составе 320 чел. На просьбу облвоенкомата вернуть отряд в область командующий группой ответил отказом, сославшись на то, что «отряд находится на боевом участке» и «очень хорошо воюет».

В самый разгар наступления войск А. Колчака на Поволжье в апреле 1919 г. был создан немецкий батальон, вошедший в состав полка «Красная Звезда», сформированного в г. Пугачёве и направленного на защиту Самары.

В период захвата войсками А. Деникина южных территорий области немцев Поволжья (июль - август 1919 г.) Голо-Карамышская уездная организация РКП(б) сформировала отряд из местных колонистов, который, в отличие от беспорядочно и в панике отступавших регулярных частей Красной Армии, стойко защищал уездный центр, а затем участвовал в освобождении уезда.

В целях подготовки командных кадров для немецких национальных формирований по ходатайству облвоенкомата Области немцев Поволжья при 1-х Саратовских пехотно-пулемётных курсах 1 июня 1919 г. было открыто немецкое отделение, которое уже в декабре того же года произвело выпуск первых красных командиров-немцев. Однако и здесь существовала проблема дезертирства. Всего через месяц после набора с курсов дезертировал 31 курсант, т. е. почти половина немецкого отделения. 11 организаторов побега были преданы суду военного трибунала, остальные беглецы - отправлены на фронт рядовыми бойцами.

Для укрепления немецких частей и подразделений политработниками, а также для работы с красноармейцами-колонистами в других частях в областной организации РКП(б) проводились неоднократные мобилизации коммунистов на фронт. Большинство мобилизованных партийцев (до 50 % всего состава областной парторганизации) находились в немецких национальных частях Красной Армии.

В Сибири политика нейтралитета, проводившаяся большей частью немецких сёл принесла наиболее ощутимые плоды, хотя и здесь не обходилось без грабежей. Однако тотальная мобилизация молодёжи в армию А. Колчака, проводившаяся по всей Сибири, вызвала недовольство колонистов. Жители некоторых лютеранских сёл (Подсосново, Камыши и др.) поддержали осенью 1918 г. Чернодольское крестьянское восстание, вспыхнувшее на Алтае и имевшее антиколчаковскую направленность. Восставшие захватили Славгород и создали там крестьянскую республику. При этом был расстрелян ряд крупных землевладельцев, среди которых оказались и немцы (А. Фреем и др.). Спасаясь от восставших, лидер сибирских немецких автономистов пастор Штах вынужден был бежать в Семипалатинск. Среди восставших колонистов лидером был председатель Подсосновского сельсовета К. Вагнер, о котором тот же Штах позднее писал, что это был «агент Ленина». Восстание было жестоко подавлено так называемой «партизанской дивизией» атамана Б. Анненкова. Так, в Подсосново был расстрелян каждый десятый мужчина. Меннониты в восстании не участвовали и потому карательные действия на них не распространялись.

После подавления восстания немцы были подвергнуты принудительной мобилизации в белую армию, где за ними закрепилась кличка «славгородские бандиты». Большинство из них не испытывало никакого желания воевать и потому при первом же удобном случае дезертировало. Когда же колчаковская армия начала отступать дезертирство немцев приняло массовый характер.

В Степном крае и Туркестане немецкое население в большинстве своём также уклонялось от участия в войне на чьей- либо стороне. Однако оно не смогло уберечься от всё тех же конфискаций, экспроприаций и мобилизаций. Особенно ощутим был экономический урон. К примеру, в декабре 1918 г. у немцев-колонистов Николайпольской волости Киргизии (4 села) уездной советской властью были конфискованы все имевшиеся у них лошади. По мобилизации часть немцев оказалась в Красной Армии, другая часть - в белых соединениях и частях. В целом их было немного.

К концу 1920 - началу 1921 гг. большевикам удалось разгромить своих главных политических противников - белое движение, подавить «самостийность» национальных окраин, однако на этом гражданская война не закончилась. Большевики столкнулись с «крестьянской войной», ставшей реакций на проводившуюся ими в деревне политику. Массовые крестьянские восстания имели место на Тамбовщине, в Поволжье и на Северном Кавказе, Западной Сибири и Северном Казахстане, в некоторых других регионах. Немецкие крестьяне участвовали в крестьянских выступлениях на Северном Кавказе, в Западно-Сибирском восстании, в повстанческом движении в Поволжье. В частности, практически полностью (за исключением блокированных городов) в марте - апреле 1921 в руках восставших оказалась Область немцев Поволжья, о чём будет говориться в следующем параграфе. Имелись даже факты участия немцев Туркестана в басмаческих отрядах.

Гражданская война закончилась лишь тогда, когда у большевиков пошатнулась их прежде фанатичная вера в мировую революцию, когда стало очевидным, что с крестьянством придётся «уживаться». Отказ от крайнего экстремизма по отношению к крестьянству, зафиксированный на Х съезде РЕП(б) в марте 1921 (замена продразвёрстки продналогом), означал коренной пересмотр большевиками стратегии и практики гражданской войны. Масштабные военные действия закончились, но отголоски общественных расколов и потрясений времён гражданской войны ещё долго давали о себе знать в политической и социально-психологической сферах жизни страны. Это в полной мере относилось и к немецкому населению страны.

Гражданская война в Поволжских губерниях. 1918 год.

Рассмотрим некоторые особенности боевых действий в Поволжье в 1918 году.
Об этом имеется довольно обширная, но малоизвестная у нас белоэмигрантская литература. Постараемся проанализировать некоторые воспоминания участников тех событий, опубликованные, в разное время, в эмигрантской прессе, на Западе.
(Большинство этих материаловсодержатся в сборнике «1918 год на Востоке России», составленном под редакцией доктора исторических наук СВ. Волкова).
Надо сказать, что эти воспоминания очень разные, как по своему содержанию, так и по манере речи и способу их изложения.

Часть статей носят явно пропагандистский характер и написаны в духе известной песни: «Мы победили и враг бежит, бежит, бежит!!!».
Белогвардейские офицерские роты у них запросто громят «отборные» полки и дивизии красных войск, составленные из матросов, латышей, мадьяр, китайцев и «отборных» коммунистов, лихо «выбивая» «красных» из Самары, Казани, Саратова или Симбирска.
Потом мелькОм сообщается, что «под давлением красных орд» белые, спустя короткое время, почему-то «оставили» эти же города.

Откуда брались эти самые «орды» у красных, если их так лихо истребляли, а население, по уверениям таких авторов, поддерживало белых чуть ли не поголовно - не уточняется.

К примеру, автором широко распространенной и поныне, сплетни о том, что Красная армия была сборищем латышей, китайцев мадьяр и высокооплачиваемых наемников, был бывший морской министр в правительстве Керенского полковник Лебедев Владимир Иванович.
Он был правым эсэром, избирался членом Учредительного собрания, а летом 1918 года стал членом Самарского военного штаба, и являлся кем-то вроде комиссара при военном министре в правительстве Комуча.Все приказы и распоряжения военного министра Комуча Галкина шли за ДВУМЯ подписями: его и Лебедева. (Чисто комиссарский контроль, на манер Красной Армии той поры!)
Еще в 1919 году В.И. Лебедев опубликовал в Нью-Иорке большую статью «Борьба русской демократии против большевиков», в которой утверждал:
«В конечном итоге большевиками выработался особый вид наемной армии, состоявшей из военнопленных, главным образом мадьяр, китайцев, работавших раньше на Мурманской железной дороге, латышских частей, примкнувших почти целиком к советской власти, и подонков русского населения, польщенных громадными деньгами, которые платила им советская власть, легкостью службы, привилегированным положением и, главным образом, возможностью хорошего питания, ибо все это время вся внутренняя Россия страшно голодала и только Советы и Красная армия роскошествовали и получали прекрасный паек…».

О том, какие деньги, на самом деле, нередко получали в то время белогвардейцы, мы еще поговорим, а пока лишь отметим, что эта статья бывшего министра Керенского и комиссара Народной армии Комуча, была ярким образчиком откровенной пропаганды, наполненной различными мифами.
Например, в своей статье Лебедев утверждает:
«Мы знаем только о том, что в первый же день своего вступления в Казань большевики расстреляли массу народа, что эта вакханалия длилась несколько дней и были известия, будто германские офицеры старались внести некоторое успокоение и удержать большевиков от зверств».
Потом эту его сплетню про каких-то «германских офицеров», которые-де руководили частями Красной Армии и «сдерживали ее» (!!!) от особо массовых зверств, стеснялись повторять даже белогвардейские пропагандисты, но для американской публики 1919 года, опьяненной недавней победой над Германией в Мировой войне, она, безусловно, была первоклассной сенсацией.

В любом случае, даже в таких статьях, порой содержится интересная фактура, которую мы и постараемся рассмотреть и проанализировать.

Итак, к маю 1918 года, почти на всей территории европейской части России была установлена Советская власть. (Произошло то, что Ленин тогда назвал «триумфальным шествием» Советской власти).
Исключением были небольшие казачьи районы Оренбургского и Уральского войска, где, с переменным успехом, шли боестолкновения казачьих отрядов с отрядами красногвардейцев, которые направили туда «для борьбы с контрой».
(И те, и другие отряды сложно называть «войсками», т.к. в них отсутствовала настоящая дисциплина, они имели тогда полуанархический способ комплектования, выборных начальников и крайне низкую боеспособность).

Да и сама Советская власть той поры была крайне слабой, а во главе выбранных населением советов оказывались, порой, случайные люди, авантюристы, а порой и настоящие преступники, которые прикрываясь авторитетом власти, подчас творили разные злодеяния, дискредитируя ее в глазах населения.

О том, насколько разной была тогда обстановка в тех или иных городах России и как сильно ситуация в них зависела от личности тех, кто оказался «у кормила власти», свидетельствуют и сами белогвардейцы.
В статье «ЗАПИСКИ БЕЛОГВАРДЕЙЦА. Начало Белого движения», впервые опубликованной в 1923 году в Берлине, в «Архиве русской революции», говорилось:
«Пенза в ту пору производила с виду более спокойное впечатление. Эсеровские и другие комитеты времен последнего периода власти Временного правительства были заменены Советами лишь в январе месяце, и притом это произведено было большевиками так несмело, что власть их, казалось, будет весьма недолговечной. Кроме этого, местный губернский комиссар по фамилии Кураев, по-видимому более идейный человек, чем какие встречались в других городах, оказался довольно культурным и дикостей проявлялось значительно менее. А это клало известный отпечаток на весь город.
Зато в следующий период, к осени того же года, говорят, этой местности пришлось перенести все ужасы жестокого террора, проявленного председательницей Чрезвычайной комиссии, видимо извращенной садисткой, еврейкой по фамилии, кажется, Бош.
Она так зверствовала, что сам Троцкий обратил на нее внимание и отозвал ее оттуда…».

Примерно то же самое рассказывает об обстановке в Самаре и полковник В. О. Вырыпаев:
«В начале 1918 года в Самаре было самое неопределенное положение. Благодаря умеренности председателя революционного трибунала (Куйбышева) большевики держали себя довольно скромно, если не считать некоторых реквизиций и того, что наиболее видные представители самарской буржуазии за невнесение возложенной на них денежной контрибуции попали в тюрьму. Правда, посидели они недолго, неделю с небольшим, потом, поторговавшись до сходной суммы, уплатили ее и были выпущены до следующего заключения и следующей контрибуции.
Однако на митингах ультралевыми ораторами произносились уже довольно смелые выкрики о всемирной революции, о пожертвовании всей страной ради 3-го Интернационала, о классовой борьбе и т. п.
А одна наиболее ретивая большевичка, товарищ Коган, настойчиво рекомендовала сейчас же начать классовую войну. А для этого она предлагала сорганизовать небольшие, хорошо вооруженные отряды по 12-- 15 красногвардейцев. Эти отряды, наметив себе буржуазные дома, должны были делать ночные налеты и истреблять всех живущих в этих домах, включительно до грудных младенцев. По ее глубокому убеждению, ребенка буржуазных родителей перевоспитать невозможно: все равно, рано или поздно, а буржуазная кровь скажется.
Председатель революционного трибунала товарищ Куйбышев, тот самый, чьим именем теперь город Самара называется, возразил ей:
- Хорошо, сегодня в ночь мы истребим таким образом жителей в 10-15 домах, а завтра тысячи таких домов восстанут против нас...
От подобных угрожающих выкриков, как Коган, а также от доносившихся отовсюду слухов о большевистских бесчинствах и произволе большинство жителей в Самаре как-то притихли и попрятались по своим норам. Многие избегали посещать такие митинги».

Как видим, свои кровожадные намерения высказывала тов. Коган ЛИЧНО, и это были ее собственные убеждения и вИдение того, как надо делать «мировую революцию».
Советская власть в лице своих официальных представителей ничего подобного, разумеется, не требовала. Не случайно и В.В. Куйбышев вступил с тов. Коган в публичную полемику.
Так что дураков и разных подонков, к сожалению, хватало везде, в т.ч. и в выборных органах Советской власти, куда нередко пролезали те, кто умел красиво говорить на многочисленных митингах и разных «заседаниях» того времени.

В крупных городах (Казань, Самара, Симбирск, Саратов и т.д.) существовали подпольные офицерские организации. Надо отметить несколько особенностей их деятельности:
- они были крайне малочисленными (насчитывая по несколько десятков активных членов). Огромная масса офицеров (особенно кадровых), проживавшая в этих городах, отнюдь не спешила вступать в эти подпольные организации.
Полковник В.О. Вырыпаев вспоминал о своей тогдашней жизни в Самаре: «…в городе существует противобольшевистская организация, состоящая в большинстве из учащейся молодежи, а также из прапорщиков и подпоручиков (военного времени). Во главе организации стоит подполковник артиллерии Галкин. Они просили и меня вступить в организацию и помочь им. Галкину обо мне они уже говорили, и он будет рад меня видеть.
Занятый волокитой в Совете народного хозяйства, я не спешил увидеться с Галкиным. Но узнал, что в Самаре в это время было около 5000 офицеров и в эту организацию почти никто из них не входил».
Отметим, что по этому свидетельству Вырыпаева, из пяти тысяч (!!!) офицеров, осевших в Самаре, в подпольную организацию Галкина почти никто не захотел вступить.
- вся их деятельность, в ту пору, как правило, ограничивалась «подпольными» заседаниями и обсуждением извечных русских вопросов: «Кто виноват?» и «Что делать?»;
- крайне слабой и наивной конспирацией.

Вот что об этом вспоминал тот же полковник В. О. Вырыпаев:
«Как бы общим паролем для всех членов организации была популярная в то время игривая песенка «Шарабан». И когда появлялся какой-нибудь новый человек среди членов организации, то не знавшие его спрашивали своих людей: «Кто?»
И если получали ответ: «Он - шарабанщик», это значило: «свой».
Песенка «Шарабан» впоследствии играла большую роль в жизни Народной армии и охотно распевалась во всяких случаях жизни бойцов». (В. Вырыпаев КАППЕЛЕВЦЫ («Вестник первопоходника». Январь 1964 - март 1965. № 28-42.)

А вот что вспоминал о конспирации в подпольной офицерской организации в Казани подполковник Ф. Ф. Мейбом:
«Наконец, образовалась тайная офицерская организация, возглавленная генералом Поповым… генерал Попов был арестован и отправлен в Москву на суд, где и был расстрелян. Начались аресты и расстрелы на месте. Чека нашла списки членов организации при обыске квартиры генерала Попова. (Совершенно непонятно, как можно было хранить списки членов тайной организации на квартире возглавляющего эту организацию!)…» (Ф.Ф. Мейбом. «Тернистый путь» «Первопоходник». Февраль 1975 - декабрь 1976. № 23-34.)

Объявленная большевиками регистрация офицеров тоже не стала каким-то из ряда вон выходящим событием. Абсолютное большинство офицеров спокойно явилось на это мероприятие.

Вот что вспоминает об этом подполковник Ф.Мейбом:
«В Казань приехал главнокомандующий Красной армией, в прошлом капитан Муравьев. Он издал приказ, требовавший немедленной регистрации всех офицеров. За невыполнение такового - расстрел.
Я видел позорную картину, когда на протяжении 2-3 кварталов тянулась линия офицеров, ожидавших своей очереди быть зарегистрированными. На крышах домов вокруг стояли пулеметы, наведенные на господ офицеров. Они имели такой жалкий вид, и мне казалось - закричи Муравьев: «Становись на колени!» - они бы встали.

Таких господ офицеров мы называли «шкурниками». Им было наплевать на все и всех, лишь бы спасти свою собственную шкуру. Им не дорога была честь, а также и Родина…

Создавались различные тайные организации, но все они быстро разоблачались, так как не было опыта в конспирации, да зачастую офицеры - шкурники - продавали своих же братьев офицеров за какую-либо мзду».
Были, конечно и такие офицеры, которые не захотели участвовать в регистрации и перешли на нелегальное положение. Но их было очень мало.

Примерно то же самое о регистрации офицеров, которая тогда проходила в Москве, вспоминал поручик С. Мамонтов:
«Регистрация происходила в бывшем Алексеевском военном училище в Лефортове. Мы отправились посмотреть, что будет.
На необъятном поле была громадная толпа. Очередь в восемь рядов тянулась на версту. Люди теснились к воротам Училища, как бараны на заклание.
Спорили из-за мест.
Говорили, что здесь 56 000 офицеров, и, судя по тому, что я видел, это возможно.
И надо сказать, что из этой громадной армии только 700 человек приняли участие в боях в октябре 1917 года.
Если бы все явились, то все бы разнесли и никакой революции не было. Досадно было смотреть на сборище этих трусов.
Они-то и попали в Гулаги и на Лубянку. Пусть не жалуются».

Так же спокойно прошла регистрацияофицеров и в Самаре (где было около 5 000 офицеров) и многих других городах. Ни к каким массовым репрессиям, или столкновениям они не привели.

Катализатом для развязывания активных боевых действий в Поволжье и Сибири послужило восстание чехословацкого корпуса в мае 1918 года.
Можно много спорить о том, что стало причиной этого восстания: Съезд делегатов всех частей Чехословацкого корпуса в Челябинске 20 мая 1918 годаи образование на нем Военного Совета для координации действий корпуса и установления связи с местными антибольшевистскими организациями, или требование Троцкого о полном разоружении чехословацких эшелонов, или организаторская роль Антанты, стремившейся использовать относительно высокую боеспособность и организованность этих войск для свержения зыбкой (как многим тогда казалось) власти Советов, или нежелание самих чехословаков «разменять» сытую, спокойную и мирную жизнь в российском тылу на скорую перспективу оказаться в штурмовых цепях, на Западном фронте, перед германскими пулеметами и орудиями.

Наверное, все эти факторы сыграли определенную роль в том, что чехословацкие эшелоны, мирно катившиеся по всей России и Сибирской магистрали к Владивостоку, вдруг восстали и приняли активнейшее участие в Гражданской войне на стороне «белых».
В любом случае, подготовку этого восстания вели давно и очень тщательно. Слишком уж дружно восстали, разрозненные на сотни верст друг от друга, чехословацкие эшелоны, слишком активно они сразу же поддержали «белых», быстро заменив своих прежних командиров (пытавшихся придерживаться нейтралитета) на новых полководцев, которые за считанные недели «выросли» от никому не известных пленных капитанов и фельдшеров до генералов командовавших армиями и фронтами.

К примеру, Ян Сыровы, бывший офицер австрийской армии, поручик, Его головокружительной карьере мог бы позавидовать и сам Наполеон: в начале восстания он командир 2-го полка Чехословацкого корпуса, затем командир группы, тут же получает звание полковника, а с августа 1918 года Я. Сыровы уже генерал-майор и командир всего Чехословацкого корпуса!!! Затем он и вовсе становится командующим Западным фронтом в колчаковских войсках.

Генерал Станислав Чечек. В Австро-Венгрии он закончил торговое училище и был призван на действительную службу в австрийскую армию, где прошел подготовку на курсах офицеров запаса. С 1911 работал бухгалтером в филиале чешской фирмы «Laurin & Klemеnt» (с 1925 г. это автоконцерн «Шкода») в Москве.
С началом первой мировой войны остался в России. В августе 1914 года вступил добровольцем в Чешскую дружину русской армии, командовал ротой, батальоном. За мужество и умелое руководство был награждён орденом св. Георгия 4-й степени.
В 1917 участвовал в формировании Чехословацкого корпуса. 6 сентября 1917 года назначен командиром 4-го стрелкового полка имени Прокопа Голого.
Присутствовал 20 мая 1918 года на том самом Съезде делегатов всех частей Чехословацкого корпуса в Челябинске. Вошёл в образованный тогда Военный Совет из трёх лиц для координации действий разрозненных групп корпуса и установления связи с местными антибольшевистскими организациями.
Во время мятежа чехословацкого корпуса (май 1918) принял командование эшелонами, сосредоточенными в районе Пензы, став командующим одной из самых крупных групп Чехословацкого корпуса - Пензенской. Выступил против большевиков в Пензе 28 мая 1918 г., затем двинул свои силы на Сызрань. Участвовал в свержении советской власти в Самаре 8 июня 1918. При его активной помощи взята Уфа. Организатор успешного продвижения антибольшевицких войск на Симбирск. В начале июля 1918 г., снова прибыл в Самару в чине полковника на посту начальника 1-й Чехословацкой дивизии. Приказом от 17 июля 1918 Чечек был назначен Главнокомандующим всеми войсками Народной армии и мобилизованными частями Оренбургского и Уральского казачьих войск. С середины июля 1918 - командующий Поволжским фронтом Народной армии КОМУЧа. Генерал-майор (2 сентября 1918), один из лидеров Чешского Национального Совета в Сибири в 1918-1920 гг.
В октябре 1918 отбыл во Владивосток. В это время он начал терять свое влияние на личный состав Чехословацкого корпуса, который устал от войны и желал возвращения на родину.Командующий группы войск Чехословакии в Сибири (январь 1919 -сентябрь 1920). В составе Чехословацкого корпуса в сентябре 1920 эвакуирован из Владивостока в Чехословакию.

Наиболее известный чешский «полководец» Гайда Радола (он же Гейдль Рудольф), был всего лишь фельдшером в австрийской армии. В белых войсках Восточного фронта он уже генерал-майор и командующий Екатеринбургской группой войск; в январе - июле 1919 г. Гайда - командующий Сибирской армией у Колчака. С 17 января 1919 года он генерал-лейтенант.
17 -18 ноября 1919 г. Гайда предпринял во Владивостоке попытку мятежауже против адмирала Колчака, после подавления которого убыл в Чехословакию. 16 декабря 1927 г. лишен чина и заключен в тюрьму за попытку переворота и по обвинению в шпионаже в пользу СССР.
В общем, авантюрист из Гайды получился знатный.
(Однако к его чести, надо подчеркнуть, что он, пожалуй, был единственным чехословацким генералом, кто призывал (и хотел) драться с немцами после Мюнхенского сговора 1938 года, когда Англия и Франция дали Гитлеру «добро» на раздел Чехословакии).

А вот у бывшего командира чехословацкого корпуса, назначенного на эту должность Временным правительством, неожиданно карьера «пошла на конус».
В статье «ЗАПИСКИ БЕЛОГВАРДЕЙЦА» есть упоминание об этом (начисто забытом, ныне, у нас) генерале, с очень интересным вариантом написания его фамилии:

«В своих разъездах в конце марта месяца я столкнулся по линии Рязано-Уральской железной дороги с чехословацкими войсками, тянувшимися через Самару на восток. Вид был у них хороший, дисциплинированный, и они разительно отличались от растерзанных наших солдат, оставшихся еще до того времени по гарнизонам.
По дороге и на станциях я слыхал, что появление их в этих местах произвело на местных крестьян потрясающее впечатление, и тотчас же разнесся слух, что пришли немцы для восстановления порядка. Это сразу сбавило у всех тон…
Некоторые местные организации пытались войти в контакт тогда же, еще в марте месяце, с чешским командованием и начальником их корпуса, генералом русской службы Шохор-Троцким, но из этого ничего не вышло, ибо чехи отказывались от переговоров, ссылаясь на объявленный ими нейтралитет и на то, что они находятся в зависимости от французского правительства, которое предполагает их отправить на Западный фронт во Францию…»

Как вам нравится этот генерал «Шохор-Троцкий»?!
Даже учитывая то, что статья была издана в Берлине в 1923 году, в момент пика славы и карьеры «нашего» Льва Давидовича Троцкого, это звучит очень необычно.

Автор статьи, разумеется, имелв виду русского генерала Владимира Николаевича Шокорова.
Он был православного вероисповедания и даже окончил Николаевскую академию Генерального штаба, еще в далеком 1900 году. В годы ПМВ Шокоров командовал 55-м Подольским пехотным полком, затем он начальник штаба 39-го арм. корпуса и начальник 46-й пех. дивизией. По просьбе председателя Чехословацкого национального совета Г. Масарика 09.10.1917 Шокоров поступил на чешскую службу и 15.10.1917 года был назначен командующим Чешско-Словацким корпусом.
Именно он, поначалу, и осуществлял эвакуацию корпуса с Украины по Транссибирской железной дороге на Дальний Восток, т.к. после Брест-Литовского мира Чехословацкий корпус передавался войскам Антанты (на фронты Франции) и через Владивосток должен был быть переброшен в Европу. После выступления чехословацких легионов в мае 1918 г. против советской власти, он прибыл на Урал.
Что-то у него там не заладилось и с чехословацкими и с «белыми» начальниками. В его биографиях, обычно пишут туманную фразу: «…генерал Шокоров получил статус генерал-инспектора чехословацких войск в России. Генерал Шокоров, используя свое новое положение, чтобы оправдать свой пост и придать ему высокий авторитет, игнорируя командование других Белых войск на Урале и в Сибире, стал издавать собственные приказы русским командующим частями, дивизиями, корпусами, армиями и фронтами, что вносило путаницу в проведении боевых операций. Такая ситуация продолжалось (16.07 - 11.1918) до прихода к власти адмирала Колчака, который упразднил многие соединения и части Сибирских армий».
Во всяком случае, генерал Шокоров сохранил добрые отношения с Масариком, а в 1920 г. благополучно эмигрировал в Чехословакию, где находился на военной службе, был генералом для особых поручении министерства национальной обороны. В 1925 вышел в отставку, президентом Чехословакии Г. Масариком награжден почетным оружием (1928).

Отчего его наш эмигрант обозвал «Шокор-Троцким» я так и не понял.
Впрочем, вернемся к событиям 1918 года в России.

Подробно рассказывать о чехословацком мятеже я не стану, т.к. ранее уже останавливался на этой теме (см. ).
Но периодически возвращаться к ней, говоря о Гражданской войне в Поволжье, конечно, придется.

Очень интересный анализ этого вопроса дан в статье штабс-капитана А.Е. Котомина «О чехословацких легионерах», впервые опубликованной в Париже, в 1930 году:
«При том хаотическом состоянии, в коем находились вооруженные силы большевиков, и зачаточности, в подполье, сил их противников, выступление 12 000 организованной массы чехословаков было действительно весьма крупным событием для того, но и только для того, момента.
…большевики, бежавшие вначале без оглядки при одном имени «чехи», оправились, ибо первый удар, который был настолько ошеломляющим своей неожиданностью, что, при условии дальнейшего его развития, чешские, сербские отряды и русская добровольческая Народная армия могли бы, чуть ли не на плечах бегущих коммунистов, выйти на Московскую дорогу, - этот первый удар не был своевременно развит, и это случилось по многим причинам.
Я лично считаю эти причины следующими:
1) отсутствие определенного задания у руководителей движения;
2) полная неспособность поставить дело не на митинговую, а на серьезную, чисто военную почву;
3) не было дано населению действительной уверенности в правоте этого дела из-за бесконечной расплывчатости лозунгов, провозглашаемых на митингах и в воззваниях;
4) отсутствие единой руководящей авторитетной роли у главнокомандования, так как генерал Чечек не был популярен среди русского населения и отрядов, а следовательно, и не имел достаточного авторитета;
5) открытый вывоз золотого запаса из кладовых государственного казначейства и перевод его в депозит эсеровского Комуча.
Последнее послужило одним из сильнейших средств пропаганды большевиков, во множестве оставшихся в Казани…

Большевики распространяли слухи, что чехи и эсеры пришли не для освобождения Казани, а для вывоза русского народного достояния - русского золота, и что они это проделают и в других городах.
Эта пропаганда возымела свое действие и в сильной мере воспрепятствовала дальнейшему притоку добровольцев…
Так как ни уговаривания, ни воззвания, ни митинги не помогали, то в отношении местного крестьянского населения были приняты крутые меры - вплоть до насильственной мобилизации крестьян с угрозами расстрела дезертиров.
Но население в своей массе оставалось глубоко равнодушным к различного рода «демократическим» призывам, ибо оно уже один раз больно обожглось на этих лозунгах…».

Обратите внимание на то, КАК население России восприняло вывоз ее золотого запаса белогвардейцами из Казани в Омск.
(Сейчас нам это превозносят, чуть ли не как величайшее благодеяние «белых» (при том что огромная часть русского золотого запаса при этом исчезла, неизвестно куда).
А вот значительная часть тогдашнего населения России (даже те, кто отнюдь не симпатизировал «красным») воспринимало этот захват золотого запаса как национальное унижение, т.к. подозревали что «белые» вожди, совместно с чехословаками, его попросту украдут. (Что и произошло, в итоге).
Это серьезно подорвало авторитет «белой» власти и отрицательно сказалось на добровольческом движении у белых.
И об этом прямо пишет белый штабс-капитан, в своих воспоминаниях!!!

В следующей главе продолжим разговор о Гражданской войне на Поволжье в 1918 году.

На фото: Колчак (в центре), слева от него чех Р. Гайда.

Если спросить у жителей Самары о каких событиях Гражданской войны, происходивших на территории нашего края, им известно, подавляющее большинство горожан, не найдётся, что ответить. Просто потому, что считают, что и событий-то никаких особых не было. Редко кто вспомнит чехов, естественно, с приставкой «бело-», кто-то – «Железную дивизию» Гая или даже КОМУЧ, но, в целом, отношение такое, что ничего значительного и не происходило. Так уж нас всех учили…

Но я, как коренной самарец, горжусь тем, что именно Самара летом 1918 г. стала центром формирования Восточного фронта борьбы с большевизмом и что именно в нашем городе взошла на небосклон русской истории звезда одного из самых талантливых, мужественных и благородных вождей Белого движения – Владимира Оскаровича Каппеля.

Свержение Советской власти в Самаре в июне 1918 г. стало возможным, благодаря выступлению чехословацкого корпуса. Это воинское соединение было сформировано в годы 1-й Мировой войны командованием Русской армии из чешских военнопленных и гражданских добровольцев. В 1916 г. в составе войск Юго-Западного фронта сражалась чешская бригада, и кроме того, формировался корпус для помощи в боевых действиях союзной французской армии. Во главе корпуса были поставлены русские офицеры: Дитерихс, Войцеховский, Степанов. На момент большевистского переворота корпус состоял из двух сформированных дивизий и формирующейся третьей и насчитывал около 40 тыс. человек.

Сразу же после переворота, чехи, во главе с избранным Национальным Советом заняли нейтральную позицию по отношению к происходящим в России событиям. Считая своими врагами немцев и не желая вмешиваться во внутренние дела России, они отказались поддержать Добровольческую армию генералов Алексеева и Корнилова, и были озабочены только своим проездом на Дальний Восток.

В марте 1918 г. чехи подписывают с большевиками соглашение о нейтралитете с предоставлением возможности корпусу выезда во Францию через Владивосток. Однако, под давлением Германии, крайне озабоченной переброской на французский фронт крупных чехословацких соединений, советское правительство в лице Троцкого приказывает сначала частично, а затем – 25 мая 1918 г. – полностью разоружить корпус, угрожая расстрелом каждому не сдавшему оружие чеху и концлагерем – всему эшелону, если в нем окажется хотя бы один вооружённый солдат. Понимая, что речь идёт не только о существовании корпуса, но и об угрозе жизни и свободе для них самих, чехи подняли мятеж против большевиков. Самые крупные выступления произошли в Ново-Николаевске (где чешским отрядом командовал капитан Гайда), Уфе (полковник Войцеховский) и Пензе (поручик Чечек). Именно отряд Чечека численностью около 8 тысяч человек двинулся по железной дороге от Пензы через Сызрань – к Самаре.

В самой Самаре существовала подпольная антибольшевистская организация, состоящая из офицеров и учащейся молодёжи во главе с подполковником артиллерии Галкиным. Однако, эта организация была крайне слаба и численно, и в плане вооружения. По свидетельствам участников событий полковника (на тот момент штабс-капитана) В. О. Вырыпаева и генерала (на тот момент подполковника) П. П. Петрова, в организации состояло 150-200 человек, вооружённых только револьверами и ручными гранатами. При этом, офицеров в Самаре насчитывалось на тот момент около 5 тысяч.

Увы, и в нашем городе повторилась ситуация, сложившаяся в феврале 1918 г. в Ростове, когда из 19 тысяч находящихся там офицеров, в Ледяной поход ушло едва ли 2 тысячи. Естественно, ни о каком самостоятельном выступлении в таких условиях не могло быть и речи. Подпольщики ждали подхода чехов, с которыми вели переговоры находившиеся в Самаре члены разогнанного большевиками Учредительного собрания, представители партии эсеров Брушвит, Климушкин, Фортунатов.

Рано утром 8 июня 1918г. чехи практически безпрепятственно вошли в город прямо по мосту через р. Самарку, поскольку, как пишет в мемуарах генерал П. П. Петров, «нападение незначительными силами или отдельными членами военной организации с ручными бомбами обратило в бегство случайную «храбрую» охрану моста. Путь оказался свободен».

В самом городе белогвардейцы также нанесли ряд точечных ударов по особо важным пунктам обороняющихся. К сожалению, мы не знаем всех подробностей этой операции. Глава самарского подполья Галкин не оставил мемуаров, а структурирование организации по системе десятков не позволяло даже десятникам обладать всей полнотой информации.

Из воспоминаний полковника В. О. Вырыпаева нам известно, что он со своими людьми занял артиллерийские склады и казармы конно-артиллерийского дивизиона. Однако, пригодным для стрельбы оказалось лишь одно орудие, остальные были без замков. Его выкатили на Семейкинское (ныне Московское) шоссе и подготовили к бою на случай контратаки большевиков.

В тот же день новое правительство – Комитет членов Учредительного Собрания (КОМУЧ) – своим приказом за №2 объявило о создании Народной армии. Во главе её был поставлен штаб из трёх лиц: подполковника Галкина и двух представителей КОМУЧа – эсеров Фортунатова и Боголюбова (последний был вскоре заменён на Лебедева). Штаб располагался в здании женской гимназии кн. Хованской-Межак (ныне в этом здании находится средняя школа №13).

Задачи, стоящие перед штабом, для многих казались неразрешимыми: число добровольцев, записавшихся в Народную армию, было ничтожно малым, чехи собирались не оборонять Самару, а двигаться дальше к Уфе, крупные силы красных концентрировались вокруг города, угрожая со стороны Сызрани и Ставрополя.

Эти вопросы обсуждались на состоявшемся вечером 8 июня собрании офицеров Генерального штаба. Был поставлен вопрос и о том, кто непосредственно поведёт в бой только что сформированные добровольческие части. Желающих не находилось. Ввиду крайней малочисленности добровольцев никто не верил в возможность решить имеющимися силами какие-либо боевые задачи. Кто-то предложил даже бросить жребий.

«Тогда попросил слова скромный на вид и мало кому известный, недавно прибывший в Самару в составе штаба Поволжского фронта офицер.
- Раз нет желающих, то временно, пока не найдется старший, разрешите мне повести части против большевиков.
Это был подполковник Владимир Оскарович Каппель». (из книги В. О. Вырыпаева «Каппелевцы»).

1-я Самарская добровольческая дружина Народной армии, оказавшаяся в подчинении у Каппеля, насчитывала в своём составе всего 350 человек, в т.ч.:
1. Батальон пехоты капитана Бузкова – 90 чел.
2. Эскадрон кавалерии штаб-ротмистра Стафиевского – 45 чел.
3. Конно-артилерийская батарея штабс-капитана Вырыпаева – 2 орудия и 150 чел.
4. Разведка.
5. Подрывная команда.
6. Хозяйственная часть.

Уже 10 июня маленький каппелевский отряд грузится в эшелон и выдвигается в сторону захваченной красными Сызрани, поскольку вопросом жизни и смерти для Белой Самары было установление контроля над железнодорожным мостом. Сызрань была взята внезапным ударом в 5 часов утра 11 июня 1918 г.

В течение июня-июля 1918 г. Каппель нанёс советским войскам целый ряд поражений: дважды – под Ставрополем-Волжским (ныне пока ещё Тольятти), сёлами Климовкой и Новодевичьим, ещё раз под Сызранью.

Каппель постоянно опережал противника, часто применял обходные маневры, атаковал там, где его не ждали, и это позволяло ему одерживать победы над значительно превосходящими силами красных. Министр колчаковского правительства Г. К. Гинс писал о нем в воспоминаниях: «Это был не только патриот, готовый к самопожертвованию, но в то же время талантливый командир с почти гениальной находчивостью. С горстью людей он нападал на советские части и совершал непредвиденные маневры. Его смелости и силе натиска белые были обязаны почти всеми начальными успехами на Самарско-Волжском фронте…»

Выйдя 17 июля из Сызрани и пройдя в 4 дня 140 вёрст, отряд Каппеля неожиданно появился под Симбирском и рано утром 22 июля занял город до прихода опоздавших чешских частей.

Но главным военным успехом Владимира Оскаровича стало осуществлённое им совместно с чешскими частями полковника Степанова взятие Казани. После завершения этой блестящей операции Каппель телеграфировал в Самару: «После двухдневного боя, 7-го августа частями Самарского отряда Народной армии и чехословаками совместно с нашей боевой флотилией Казань взята. Трофеи не поддаются подсчёту, захвачен золотой запас России 650 миллионов рублей. Потери моего отряда – 25 человек, войска вели себя прекрасно.»

Значение взятия Казани трудно переоценить. Как писал генерал Петров, во многом благодаря этому успеху произошло восстание на Ижевском и Воткинском заводах, красные ушли с Камы по реке Вятке, Советская Россия лишилась камского хлеба, но главное – в руки белых попал золотой запас России.

С самого начала службы в Народной армии Владимир Оскарович проявил себя не только как талантливый военачальник. Он стал подлинным вождём добровольцев Поволжья, сроднившись с рядовыми бойцами, наравне с ними разделяя все опасности и тяготы боёв, завоевав искреннюю любовь своих подчинённых. По многочисленным свидетельствам сослуживцев, Каппель не раз шел в атаку в цепи вместе со своими добровольцами, не расставался с солдатской винтовкой даже тогда, когда был назначен командующим армией, питался из общих кухонь, пользовался солдатским, а не офицерским седлом.

«В солдатской шинели, в солдатском картузе, он спал под дождём на берегу Волги рядом со своими удальцами, - писала одна из газет о Владимире Оскаровиче в 1919 г. - … и ни один человек, глядя на эту серую кучу отдыхающих от боевых схваток людей, не мог бы сказать, кто из них полководец… Его знали только его солдаты. В нём каждый солдат прежде всего видел такого же солдата»

В то же время, Владимир Оскарович видел и в своём противнике прежде всего русских людей, заслуживающих сострадания даже в такое жестокое время, как Гражданская война. Г. К. Гинс писал в мемуарах: «Он, например, приказал отпускать на свободу обезоруженных пленных красноармейцев. Он был первым и, может быть, единственным тогда из военачальников, который считал «гражданскую войну» особым видом войны, требующим применения не только орудий истребления…»

Излишне говорить, что Каппель – это человек, никогда не искавший на войне, тем более войне гражданской, личных выгод. Всегда предельно скромен, что подтверждают и множество писавших о нём современников, и его донесения с фронта, в которых он выделяет доблесть вверенных ему частей, совершенно умалчивая при этом о каком-либо своём личном вкладе в победу.

Он был рыцарем Белой Идеи до мозга костей. Он видел, какая страшная опасность нависла над Россией и был готов отдать жизнь за её освобождение. Именно поэтому в его словах, обращённых к бойцам, чувствуется такая сила, что даже сейчас, спустя почти 100 лет, их невозможно слушать равнодушно: "Помните, друзья-добровольцы, вы – основа всего Белого движения. Вы отмечены на служение Родины перстом Божиим. А потому идите с поднятой головой и с открытой душой, с крестом в сердце, с винтовкой в руках тернистым крестным путем, который для вас может кончиться только двояко: или славной смертью на поле брани, или жизнью в неизреченной радости, в священном счастьи – в златоглавой Матушке-Москве под звон сорока сороков"

Увы, Белая Самара продержалась всего 4 месяца. Эсеровское правительство КОМУЧа не сумело ни провести мобилизации, ни организовать снабжения армии, и осенью 1918 г. даже полководческий талант Каппеля и самоотверженность белых добровольцев не смогли предотвратить надвигающуюся катастрофу. 11 и 12 сентября пали Казань и Симбирск, а 7 октября – Самара.

Чехословацкие части, утратившие боевой энтузиазм ещё под Казанью, в 1919 г. практически, перестали участвовать в боевых действиях. Сочувствующие русскому делу командиры, сражавшиеся вместе с Каппелем на Волге, стали терять влияние на личный состав корпуса. Держа под контролем железную дорогу, и распоряжаясь транспортом по своему усмотрению, а также занимаясь грабежами и бесчинствами среди мирного населения, чехи нанесли Белому движению в Сибири колоссальный вред, превратившись в один из ключевых факторов, приведших к поражению Белых сил на востоке России. А в довершение всего, командование чехословацкого корпуса навсегда покрыло себя позором, выдав большевикам Верховного Правителя России адмирала А. В. Колчака.

Владимир Оскарович Каппель продолжал сражаться с красными на Урале и в Сибири, независимо от того, какие политические группировки брали верх в тылу, и как бы к нему ни относилось вышестоящее командование и политическое руководство. И вновь, отдельные военные успехи Каппеля не смогли склонить чашу весов на сторону белых. Во время Великого Сибирского Ледяного похода Владимир Оскарович, фактически, спас армию и десятки тысяч беженцев ценой собственной жизни. Уже будучи на смертном одре, с сожжёнными пневмонией лёгкими и ампутированными ступнями, этот несгибаемый Белый Рыцарь Поволжья и Сибири говорил своим соратникам: «Пусть войска знают, что я им предан был, что я любил их и своею смертью среди них доказал это».

Белая борьба на Волге, несмотря на поражение, не была бесполезной. Поволжский фронт позволил выиграть время для формирования и консолидации антибольшевистских сил на Урале и в Сибири, дал им значительную материальную поддержку, и, прежде всего, – золотой запас.

Генерал П. П. Петров, уже будучи в эмиграции, писал: «Для нас, участников борьбы на Волге в рядах … Народной армии, самарские дни … несмотря на печальный конец, явились самыми отрадными воспоминаниями в течение последующих лет борьбы.
Это было время юности движения, со всеми радостями, надеждами и огорчениями; время, когда мы вовсе не вникали в политику, а работали, как умели, лишь бы иметь успех на фронте».

записей «лучезарных подруг» намечает общую тенденцию в желании женщин жить земными идеалами, а не небесными, идеальными . Данный факт находит свое отражение в творчестве создателей новой женственности, где женственность десакрализируется, демифологизируется. Аполлона сменяет Дионис. Идеал, воплощенный в реальность, превращается в свою противоположность.

1. Богин И. Вечная Женственность. - СПб.: Алетейя, 2003.

2. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. - М.: Академия наук СССР,1981.

3. Иванов Вяч. Дионис и прадионисийство. - СПб.: «Алетейя», 2000.

4. Жукоцкая З.Р. Свободная теургия: культурфилософия русского символизма.-М.:РГТУ,2003.

5. Жеребкина И.А. Страсть. Женское тело и женская сексуальность в России. - СПб.: «Алетейя»,

6. Кардапольцева В.Н. Женщина и женственность в русской культуре. - Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. ун-та, 2005.

УДК. 34(091)(470)"1918/1920

О.Г. Кирякова

Саратовский государственный технический университет Балаковский институт техники, технологии и управления г. Саратов, Россия

ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В ПОВОЛЖЬЕ

В статье рассматриваются вопросы Гражданской войны в Поволжье, проводится анализ историографии по проблемам формирования Красной армии в Поволжье, рассматривается «чапаевская тема».

Крупнейшая драма ХХ столетия - гражданская война в России - на протяжении более чем девяти десятилетий до сих пор привлекает внимание ученых, политиков и различных исследователей. Интерес к истории гражданской войны в России существенно вырос в конце ХХ века.

Советская литература о Восточном фронте по утверждению Н. Варгина «представляет собой один из наиболее значительных участков историографии Гражданской войны». «Следует, однако, заметить, - считает он же, - что вплоть до начала 30-х годов... внимание к Восточному фронту не было значительным». Соглашаясь с этим мнением, заметим, что тема Красной армии в Саратовском Поволжье оказалась освещённой ещё более скудно. Ситуация не изменилась к лучшему и в настоящее время.

Первые печатные работы о Гражданской войне в этом районе страны принадлежали перу её непосредственных участников и отличались сочетанием исследовательских проблем с личными воспоминаниями. Изучались, главным образом, военные действия, но была сделана попытка осветить и такой вопрос, как формирование частей и соединений Вооружённых Сил Республики.

Ещё в 1918 году вышел сборник статей и документов, посвящённый установлению и упрочению власти Советов в Саратовской губернии , где организатор первых красноармейских отрядов Б. Г. Молдавский привёл некоторые факты формирования так называемых «Восточной Армии» и «Красной Армии Саратовского Совета», указал их количественный и численный состав. Заслуживает внимания его подробный рассказ об участии «армий» в походах против астраханского и уральского казачества зимой и весной 1918 года. Другой свидетель событий - губернский военком В. Н. Соколов -показал, почему удался мятеж чехословацких легионеров в Поволжье. Одна из причин этого, по мысли автора, состояла в малочисленности советских войск: «Мы не имели за собой большой организованной силы, в то время как в правобуржуазной группе чехословаков насчитывалось около 12 000 человек с артиллерией и пулемётами. Ясно, что ряд городов обречён был на захват без особого труда».

В статье В. Бедринцева представлены любопытные сведения о демобилизации старой армии и организации в Саратове добровольческих отрядов зимой- весной 1918 года . Автор, трудившийся на ниве снабжения в военном отделе Саратовского губисполкома, со знанием дела описал работу агитационно-вербовочного аппарата и трудности создания тыловой базы обеспечения красноармейских частей. Не менее наглядным получился и другой рассказ В. Бедринцева в сборнике, подготовленном к 15-летию Октября

Различные эпизоды первых шагов военного строительства в Саратовском Поволжье зафиксированы и в некоторых юбилейных статьях , а также в трудах общего плана .

Говоря о Вооружённых Силах Республики в Саратовском Поволжье, нельзя не затронуть «чапаевскую» тему, напрямую связанную с несколькими соединениями, входившими в 4-ю армию. Первым историографом оказался сам В. И. Чапаев, рассказавший в армейской газете историю создания уездного Николаевского красноармейского отряда.

Достаточно много литературы советского периода характеризует деятельность В.И. Чапаева по формированию Николаевского красноармейского отряда.

Полк формировался из добровольцев Самарской губернии. 1-ый Николаевский дислоцировался в г. Николаеве по этому и получил одноименное название. 27 марта 1918 г. был издан Указ Николаевского СРД "О формировании 1-ого Николаевского Советского батальона". Его комплектованием занимался Василий Иванович Чапаев. Он же был и первым командиром. С 4 апреля 1918 г. началась запись добровольцев уже в 1-ый Николаевский Советский полк (в составе 3-ех батальонов). Командиром был назначен И. В. Топорков

В апреле войска Саратова состояли из местного отряда Красной гвардии численностью в 1350 штыков, вновь сформированных батальонов Красной Армии в 600 штыков, конного отряда в 150 сабель с 10 пулеметами, 4-юрудийной батареи, Тамбовского отряда в 500 штыков с 2 орудиями, 12 пулеметами и одним броневиком. Всего, таким образом, насчитывалось более 2400 штыков, 150 сабель, 22 пулемета, 6 орудий и один броневик и. Объединенные отряды получили наименование Саратовской армии. Командующим армией Саратовский губисполком 13 апреля назначил С. И. Загуменного. Предполагалось участие в боевых действиях вместе с Саратовской армией красноармейских отрядов Николаевского и Новоузенского уездов Самарской губернии . Николаевский уезд территориально и экономически тяготел к Саратову. Он граничил с Саратовской губернией (как и с Уральской областью) и связан с Саратовом и Уральском железной дорогой (Пугачевский район (часть бывшего Николаевского уезда) ныне входит Саратовскую область).

Контрреволюционный переворот в Уральске затронул не только общие политические, но и непосредственные интересы Николаевского уезда. При создавшемся положений Николаевский Совет нашел необходимым вести борьбу с контрреволюционным казачеством совместно с Саратовским губернским Советом и принял решение привлечь для этого Красную гвардию Сулакского и Липовского районов в количестве 300 человек от каждого.

Первоначально Николаевский совнарком намеревался организовать - «Николаевскую армию», создал управление во главе с В. И. Чапаевым Возможностей создать свою армию было недостаточно, и николаевские отряды вошли в состав Саратовской армии. Мобилизованные переводились на положение бойцов регулярной Красной Армии и зачислялись на все виды довольствия. Местом сбора был назначен город Николаевск. Решение совнаркома о мобилизации касалось только двух районов, но Чапаев, рассчитывая на инициативу местных Советов, копии решений разослал телеграммами в село Березово, город Баронск и другие пункты, где им лодавлялись восстания, и не ошибся: Балаковский Совет направил в Николаевск - 108 добровольцев, Баронский -58, Левенский - 22.

Добровольцев в Николаевске встречал В. И. Чапаев. Организовал их размещение, вооружение и обмундирование, формировал из прибывших 1-й Николаевский советский полк, командиром которого он был назначен Николаевским исполкомом, Командирами батальонов стали И. Н. Демидкин, И. В. Топорков, П. Ф. Баулин . Ввиду того, что формирование его шло на добровольных началах, в приказе № 42 от 4 апреля Чапаев требовал представить списки желающих ехать на уральский Фронт. Нежелающие исключались из списков полка с 5 апреля, должностные лица - после сдачи дел. В то же время, строго соблюдая классовый принцип отбора, приказом № 49 от 11 апреля Чапаев исключил из рядов Красной Армии 5 человек, как недостойных быть защитниками пролетарской революции . Немногочисленные силы Николаевска готовились к боям основательно.

По решению Исполкома Николаевского совета начинается формирование 2-ого Николаевского Советского полка. Командиром назначен В. И. Чапаев. 13 июня 1918 г. 1-ый и 2-ой Николаевские Советские полки сведены в бригаду под командованием В. И. Чапаева.

Телеграмма для СНК от 21 августа 1918 г. от политкомиссара ГУА Восточного фронта Зорина: "... выделяются отвагой, дисциплиной и революционной сознательностью Николаевские полки и бригада В. И. Чапаева".

Значительно расширил «чапаевскую» тему, а заодно и попытался комплексно представить историю зарождения 4-й армии И. С. Кутяков.

Чапаев настойчиво учил своих подчиненных воевать умело, грамотно, добиваться результатов с меньшими потерями. «Была у Чапаева заветная шашка дамасской стали с позолоченным эфесом и серебряной чеканкой. Глядя на нее, Кутяков не раз вздыхал - очень она ему нравилась.- Твоя будет, не вздыхай! - сказал ему как-то Чапаев. - Но - заслужи. Обещание свое Василий Иванович исполнить не спешил. И когда Кутяков докладывал об очередном боевом успехе бригады, Чапаев спрашивал: «А бойцов сколько потерял? Вот то-то! Большой кровью побеждать - не штука. Ты, Иван, малой победи.

Малой, понятно?» Или: «Правый фланг бригады топтался. Почему? А ты-то на что командиром поставлен?» Так он критиковал каждый раз действия своего любимца, и заветная шашка не меняла хозяина. Но после разгрома 11-й колчаковской дивизии Чапаев сам приехал в 73-ю бригаду и перед строем бойцов торжественно вручил Кутякову дамасскую шашку: «Носи, Иван Семенович, рубай беляков. 3аслужил!».

В начале сентября 1919 года в неравном бою под Лбищенском погибли Чапаев и многие из штаба дивизии.

Список использованных источников

1. Варгин Н. Об освещении боевых действий Восточного фронта Красной армии в 1918-1920 годах // Военно-исторический журнал. 1968. № 5. С. 80-81.

2. Годовщина социальной революции в Саратове. Саратов, 1918.

3. Брагин В. Обзор военного дела и военных событий в Саратовской губернии (с 1917 по 1922 год) // Пять лет пролетарской борьбы. Саратов, 1922.

4. Бедринцев В. Организация добровольческих отрядов и создание Крас

ШЕРЕМЕЕВ ЕВГЕНИИ ЕВГЕНЬЕВИЧ - 2013 г.